предсказание на тысячелетие

Удовольствие и гибель

Сжавшись в своей клетке в комок, самец мыши с изумлением уставился на рычажки. Если потянуть за тот, который слева, микроскопический электрод, вживленный в мышиный мозг хозяином-человеком, вызовет у него доселе небывалое чувство сексуального блаженства. Вот уж, действительно, есть от чего закрутить свои усики!

Качнув рычажок, расположенный справа, можно было бы получить несколько питательных шариков. Но кто может думать о еде во время ни с чем не сравнимого оргазма? И кому нужна эта мирская пиша, когда экстатический импульс, способный породить тысячу мышат, исчезает так же быстро, как и появляется, оставляя ощущение опустошенности. Мышиные лапки перед тем, как приступить к трапезе, еще раз потянули на себя левый рычаг. А затем еще и еще. Еще разок дерну, а затем поем, — нашептывал зверьку инстинкт.

Розовые коготки вновь потянулись к рычажку.

День проходил за днем, и серый представитель семейства грызунов стал худеть. Правый рычаг едва ли вообще приводился в действие. Он был забыт в упоении ритмов мгновенного достижения нирваны, которое маскировало угнетающую реальность бытия подопытной мыши, бессознательно повиновавшейся воли людей. Тяни на себя левый рычаг, и забудь обо всем!

В какие-то мгновения грызун мог воображать себя величайшим производителем мышиного племени. Он был шиванга-лом царства грызунов! Его извращаемые электронным путем инстинкты игнорировали позывы к пище и предостережения о болезни. В сексуальном порыве он выдирал пучки шерсти из своей шкурки. Вскоре ученые обнаружили его рухнувший на рычаг трупик с застывшим на мордочке экстатическим выражением (в той мере, в какой это применимо к мышам) блаженной смерти. Диагноз: коллапс иммунной системы, сделавший электронно-стимулируемого грызуна беззащитной жертвой одной из многочисленных мышиных болезней.

Страх представляет собой неотъемлемую часть нашего бытия. Можно заниматься самообманом и сделать себя на какое-то время к нему психологически невосприимчивым, но побороть его в своем плотском существовании — невозможно.

/Ади да Сантоша (1979 год)/

Непримиримые воители одного дня

Однажды, в тридевятом царстве — тридесятом государстве, на полях сражений будущей Третьей мировой войны — в госпитале на западном берегу Иордана, родились двое не отягощенных грузом убеждений и предрассудков наших малышей. Так именовали их позднее родители, имена которых для нашего повествования не имеют существенного значения. Звали мальчиков Абдула и Моше.

Едва младенцы успели выбраться на свет Божий, проскочив сквозь распахнувшуюся утробную завесу своих страдающих матерей, как судьба распорядилась поменять их личности. Пока крошки гукали в родильной палате, в приемном покое взорвалась бомба, заложенная террористами. В возникшей сразу же суматохе новорожденных каким-то образом перепутали. Малыш Моше был в целости и сохранности вынесен из объятого пламенем госпиталя родителями маленького Абдулы и на руках благополучно доставлен в лагерь палестинских беженцев, а самого Абдулу отвезли на лендровере в ближайший кибуц.

В мирах кибуца и лагеря палестинских беженцев две пары, действующие из самых лучших побуждений родителей, старались заполнить чистые страницы двух непорочных душ корявым почерком своей собственной жизни. Еврейское чадо, став правоверным мусульманином, научилось ненавидеть израильтян и обращаться к Всевышнему, именуя его Аллахом. Маленький араб, следуя Десяти заповедям, возносил молитвы Яхве, добросовестно учил иврит и подражал своим родителям в их страхе перед палестинцами и ненависти к ним.

К 90-м годам XX века еврей Моше, выполняя свой патриотический долг, добровольно вступил в израильскую армию. А как же могло быть иначе? Родители с детства приучали его относиться к арабам как к своим врагам.

Араб Абдула, усвоив уроки папы и мамы, считал евреев оккупантами Палестины, которые обращаются с его народом, как с собаками. Детство, проведенное под градом резиновых пуль и посвященное метанию камней в оккупантов, породило в палестинце Абдуле жгучее желание вступить в ряды борцов за свободу организации Абу Нидал.

С наступлением кошмарных девяностых рожденный евреем палестинец Абдула начал грезить о том дне, когда сможет, начинив себя взрывчаткой, разнести в клочья сионских недругов или, взорвав боеголовку с отравляющими веществами, отправить на тот свет десятки тысяч своих истинных соплеменников. Если же арабы осмелятся совершить такое злодеяние, то израильтянин Моше знает, как поступить в таком случае. Палестинцы и их соседи арабы будут отравлены газом и низвергнуты в напалмовую геенну.

Когда больше нет любви для создания материалистического мира и, самое худшее, разрушительных машин войны, необходим ум. Для того чтобы понять то, что мы не можем распоряжаться ничем, нужны ум и любовь. Например, покидая этот мир, мы не располагаем ничем, кроме нашего опыта. Я надеюсь, что люди пробудятся от спячки прежде, чем разрушат будущее наших правнуков.

/Тим Сикъеа (1988 год) из племени канадских индейцев

Желтые Ножи/

Читать далее: Почему так легко предсказать будущее?